Gryada : Womens Territory

Они познакомились на экзаменах во ВГИКе. Курс набирал режиссер Сергей Герасимов, который только что закончил съемки «Молодой гвардии» и по праву чувствовал себя мэтром. Аллу Ларионову мэтр брать на свой курс отказался, дескать, природная красота и фотогеничность -разные вещи. А вот Николая Рыбникова взял сразу — понравился его неуемный темперамент. Николай, который с первого взгляда влюбился в Аллу, узнав, что ее не хотят брать в институт, ворвался к Герасимову для «мужского разговора» — требовал взять ее на его место. Эта легенда долго ходила по ВГИКу. На самом деле своим поступлением Алла Ларионова была обязана жене Герасимова. Тамара Федоровна Макарова, преподававшая в том же ВГИКе и знавшая, почему муж с некоторых пор опасается брать на свой курс ярких девушек — история его увлеченности Нонной Мордюковой дошла даже до партийных органов, — настояла: «Присмотрись, девочка славная, таких кинокамера любит». Герасимов не стал перечить жене.

В кино Аллу и в самом деле приглашали сниматься с раннего детства — она была красивым ребенком: белокурые вьющиеся волосы, фиалкового цвета глаза с длинными ресницами. Дитя большой любви — родители ее встретились в дивизии Котовского, где воевали во время Гражданской войны, и так и не расставались. Мама Аллы, Валентина Алексеевна, работала в детском саду, отец, Дмитрий Андреевич, дослужился до директора райпищеторга, был депутатом Бауманского райсовета. Будучи человеком принципиальным, он ничего для себя не просил, не «выбивал», поэтому жили Ларионовы скромно, в полуподвале старого дома у Елоховской церкви.

Алла, появившаяся на свет 19 февраля 1931 года, в детстве, как и ее старший брат Володя, сильно болела — в полуподвале было сыро. Валентина Алексеевна, чтобы подлечить детей, забирала их с собой, когда сад выезжал на лето в- Подмосковье. Однажды на летнюю дачу приехала ассистентка известного режиссера, подбиравшая юных актеров для фильма. Увидев четырехлетнюю Аллочку, она воскликнула, что девочка просто рождена для кино. Пригласили на кинопробы, но мама дочь на съемки не пустила. В1941 году, проводив мужа в ополчение, Валентина Алексеевна с десятилетней Аллой и старшим сыном Володей эвакуировались на Каму, в городок Мензелинск. Здесь Алла впервые вышла на сцену — в местном госпитале она читала раненым стихи. Среди ее первых зрителей, как позднее выяснилось, был раненый старший лейтенант Зиновий Гердт. Это он ей рассказал, когда в конце 1960-х она снималась с Зиновием Ефимовичем в фильме Петра Тодоровского «Фокусник».

После войны, когда вся семья собралась в Москве и отец вернулся с фронта живой, Алла стала задумываться о будущей профессии. Амбициозных планов насчет сцены она тогда не строила, но кинематограф преследовал ее буквально по пятам. Когда Алла училась уже классе в восьмом, работница «Мосфильма» подошла к ней прямо на улице: «Девочка, хочешь сниматься в кино?» — «Хочу». Так Ларионова попала в картотеку киностудии, и время от времени ее приглашали участвовать в массовках. Один из фильмов, в котором она снялась, был довольно знаменитый — «Поезд идет на восток». Кинорежиссер ГЕОРГИЙ НАТАНСОН вспоминает: «Десятиклассница Алла Ларионова снималась в массовке в картине Александра Довженко «Жизнь в цвету». Когда Алла пришла на студию — веснушчатая, золотые волосы, яркие глаза, — Довженко увидел ее и просветлел лицом. А я в ту же минуту влюбился в нее. После съемок говорю: «Алла, тебе обязательно надо поступать во ВГИК. Ты такая красивая!» — «А во ВГИК разве за красоту принимают?» — «В том числе и за красоту».

Во ВГИКе красоту Аллы Ларионовой отмечали многие ее сокурсники, но только не Николай

Рыбников. Хотя, признавалась Алла, она сразу стала ему симпатизировать, но Николаю было не до нее, он в это время увлекался другой девушкой. И не замечал Аллу вплоть до четвертого курса, когда ее пригласили на съемки фильма-сказки «Садко».

ГЕОРГИЙ НАТАНСОН: «Я работал ассистентом Александра Птушко на картине «Садко». С заглавным героем вопросов не было, его играл Сергей Столяров, а с Любавой — беда. Актрис много мы просмотрели, и ни в одной из них не увидели истинно русской красоты, такой, чтобы сразила с первого взгляда и Садко, и зрителей. Порядком намучившись, я подхожу к Птушко: «Александр Лукич, — говорю, — у меня есть на примете очень красивая девушка». — «Кто такая?» — «Учится во ВГИКе». — «Я ее даже смотреть не буду. Понимаешь, Жора, мне нужна профессиональная актриса, а не вгиковскаяхудоба». После этого Птушко безуспешно просмотрел еще несколькихактрис и в итоге сказал мне: «Веди свою студентку. Я хочу посмотреть, какой утебя вкус». Я пригласил Аллу на «Мосфильм». И, глянув на нее, Птушко сразу вручил ей сценарий, а мне сказал: «Любава у нас есть!» В 1953-м с творческой группой фильма «Садко» ! Алла Ларионова поехала на Венецианский кинофестиваль, который стал для нее триумфом. j Фильм получил «Серебряного льва» — по сути, ; главную награду, так как «Золотой лев» в том : году не достался никому. Итальянские журналисты просто воспели Ларионову в своих репортажах: «Самая молодая, самая веселая, самая красивая актриса». Алле казалось, что она попала в сказку: каналы, гондолы, зарубежные актрисы в мехах и бриллиантах, в ванной есть кран, из которого течет морская вода, горничная носит капроновые чулки… Фантастика — советские женщины носили тогда в основном толстые чулки в резиночку.

Потом была поездка с «Садко» в Аргентину, где на прощальном банкете к Ларионовой подошла пожилая дама и неожиданно поклонилась в пояс: «Я восторгаюсь вашей красотой! Вас нельзя не заметить!» Алла с удивлением посмотрела на неё, мол, кто вы. «Мэри Пикфорд» представилась дама. «Я вскочила со стула как ужаленная. Боже! — вспоминала Алла Дмитриевна. — Я столько о ней слышала! Потом она рассказывала о своих впечатлениях от посещения нашей страны, когда снималась в картине «Поцелуй Мэри Пикфорд», где ее партнером был Игорь Ильинский. Говорила, что на всю жизнь запомнила искренность, сердечность и доброту, с которой ее принимали в России. На прощание Пикфорд подарила мне свое фото — самый дорогой подарок из Аргентины». А на съемочной площадке своего следующего фильма «Анна на шее», в котором Ларионова играла Анну, она познакомилась с Александром Вертинским. Никогда прежде она не встречала таких мужчин: аристократ, с безукоризненными манерами и совершенно несоветским взглядом на жизнь. Он подарил Алле свою фотографию с надписью: «Помните, что вы обречены.

И поэтому не разжалобливайте себя мыслями об одиночестве. Актер всегда один. Но зато он Бог. А Боги всегда одиноки». Говорят, в «лихие 90-е» за этот автограф Алле Дмитриевне предлагали какую-то кругленькую сумму. Но она наотрез отказалась.

ВАДИМ МАРКОВ, друг семьи: «Фотографии с автографами Алла Дмитриевна хранила в большом конверте с надписью: «Великие». Там были посвящения ей от Жерара Филипа, Александра Вертинского, Мэри Пикфорд, Анны Маньяни, Марины Влади, Чарли Чаплина, Сергея Лемешева. Она очень ценила эти знаки внимания. А когда у Аллы Дмитриевны однажды спросили, не устала ли она от внимания поклонников-мужчин, она ответила: «Разве можно от этого устать? Просто к этому нужно правильно относиться — бережно, как к дару». С выходом на экраны фильма «Анна на шее» Ларионова стала настоящим секс-символом 1950-х, «олицетворением женственности» — как выражались тогда кинокритики. Мужчины со всего Советского Союза писали ей письма с объяснениями в любви и предложениями руки и сердца. И Коля Рыбников не был исключением. Только он слал ей не письма, а телеграммы. Любовь к Аллочке Ларионовой, которая вспыхнула в сердце Николая, когда они учились на четвертом курсе, затмила для него все, даже страсть к сцене. А страсть эта была нешуточная. Николай с детства — он родился в декабре 1930 года в Борисоглебске, затем семья переехала в Сталинград — болел сценой, играл в школьном театре. Ради актерства бросил Сталинградский медицинский институт: проучился год, понял, что врачевать не его призвание, забрал документы, рванул в столицу и с первой попытки стал студентом мастерской Герасимова и Макаровой. Он считался одним из лучших на курсе, блистал в разноплановых ролях в студенческих постановках и был мастером розыгрышей, которые однажды привели к большому скандалу. Дело было так: студенты-третьекурсники собрали в своей комнате половину общежития, и Николай, прячась в шкафу, голосом диктора Левитана зачитал якобы правительственное постановление о том, что с 1 апреля снизятся цены на множество товаров, а соль и спички пообещал отпускать бесплатно. Мало того, Рыбников «наградил» Сталинской премией одного студента-художника, который изобразил Сталина, сидящего на камнях у Каспийского моря. От счастья студент занял денег и закатил пир в общежитии. А потом кто-то «настучал», и веселую компанию шутников арестовали. По тем временам, а это было в 1951 году, наказание ребятам грозило совсем не шуточное. Но каким-то чудом следователь не завел уголовное дело, студенты отделались испугом и исключением из комсомола. А Рыбникова, как главного виновника, решили отчислить из института. Но Сергей Герасимов тогда вмешался и отстоял своего ученика. Много лет спустя, в 1995 году, эта история легла в основу фильма Петра Тодоровского «Какая чудная игра».

Все произошедшее так подействовало на Николая, что он свою неуемную творческую энергию направил на учебу. И оставался примерным студентом ровно до тех пор, пока не влюбился в Аллу.

Актер Вадим Захарченко, однокурсник, живший с Рыбниковым в одной общежитской комнате, впоследствии говорил, что «это даже не любовь была, а мания какая-то, болезнь». Ларионова не замечала Рыбникова, у нее тогда были другие увлечения и вроде как студенческий роман с тем же Вадимом Захарченко. А безответные чувства зашкалили настолько, что Николай едва не свел счеты с жизнью. Спас его случай — в комнату, где Рыбников намыливал веревку, неожиданно вошел приятель… «Ты в своем уме? — позже, узнав об этом, кричал на него Герасимов. — Вешаться из-за бабы! Женщин надо завоевывать!» Николай принял слова мастера как сигнал к действию. Почти шесть лет он с завидным упорством посылал Алле телеграммы с объяснениями в любви. Его послания настигали Ларионову везде -на съемках, на отдыхе, дома. Иногда он звонил и повторял как заклинание: «Я тебя люблю». А еще он изо всех сил старался доказать ей, что как актер он лучше, чем те его коллеги, кто тогда ухаживал за Ларионовой. Но успех к Рыбникову пришел не сразу. Дебютировал он почти незаметно — в 1954 году в фильме «Команда с нашей улицы». Потом были картины «Тревожная молодость» и «Чужая родня», где он наконец сыграл главную роль. Но только в 1956-м, после главной роли в фильме Марлена Хуциева «Весна на Заречной улице», Николая Рыбникова стали узнавать на улице. Алла же к этому времени была в зените славы. После роли Оливии в фильме «Двенадцатая ночь» открытки с ее портретом расходились миллионными тиражами, а личная жизнь обрастала самыми невероятными слухами. Говорили, что у нее была любовь с актером Михаилом Кузнецовым, но он, женатый человек, предпочел остаться в семье. Ходили слухи о связи с неким министром. Но свечку никто не держал, а творческие люди бывают завистливыми, всякое болтают. Грязь не прилипала к ней, Алла имела редкое свойство проходить сквозь сплетни и интриги с гордо поднятой головой. Так было и в середине 1950-х, когда у Ларионовой начался роман с Иваном Переверзевым, очень популярным актером, лауреатом Сталинской премии. В это время личная жизнь ловеласа Переверзева бурлила необыкновенно: он пытался восстановить отношения с законной женой, актрисой Надеждой Чередниченко, которая растила его сына, просил у нее прощения за то, что увлекся актрисой Кирой Канаевой, которая вот-вот должна была родить от него ребенка. Однако все эти переживания и раскаяния не помешали Переверзеву увлечься Аллой. Летом 1956 года они снимались в фильме «Полесская легенда», играли влюбленных. И доигрались: Алла оказалась беременной. Но женитьба на ней в планы Переверзева не входила — первая жена приняла его обратно в семью, а Канаевой и Ларионовой суждено было стать матерями-одиночками. Переверзев предложил Алле расстаться друзьями. Ответственность за рождение и воспитание их будущего ребенка он на себя не взял. Алла в это время находилась на съемках в Минске и несколько дней в истерике металась по гостиничному номеру. Она не видела выхода, не с кем было посоветоваться или хотя бы просто выплакаться в жилетку. В отчаянии она позвонила Рыбникову: «Что мне делать?» В актерской среде слухи расходятся быстро, так что Николай, снимавшийся в это время в Ялте в фильме «Высота», был в курсе событий. Уже на следующий день после телефонного звонка Аллы он прилетел в Минск и предложил: «Выходи за меня замуж». Она согласилась, и 2 января 1957 года они расписались. Спустя много лет Алла Дмитриевна скажет: «Рыбников спас меня от самого страшного греха в этой жизни, как спас и от позора». Девочку, рожденную в законном браке, зарегистрировали Аленой Николаевной Рыбниковой. Вскоре после ее рождения молодая семья переехала в новую квартиру. Почти никто не знал еще их адреса, и новоселы даже не успели повесить дверной звонок, но однажды февральским утром в дверь постучали, и вошел посыльный с корзиной белой сирени. В ней Алла обнаружила записку: «Я рад, что у вас родилась доченька. Обязательно покрестите ее. Если не возражаете, я буду ее крестным отцом. Ваш Вертинский». Алла была счастлива. Но Александр Николаевич не успел стать крестным отцом Алены, в мае его не стало. А в 1961-м у Рыбникова с Ларионовой родилась общая дочь — Арина. Это была идея Аллы Дмитриевны — чтобы имена дочерей начинались на букву «А», как и ее собственное имя. Три «А» в семье. Рыбников боготворил жену, в сравнении с ней для него меркли все звезды мира. Когда на московский кинофестиваль приехали Софи Лорен и Джина Лоллобриджида, Николай Николаевич даже не пошел на торжественную церемонию открытия. Алла Дмитриевна умоляла: «Сходи посмотри, там такие красавицы». Сама она в это время была кормящей матерью, вся в хлопотах о новорожденной Арине. Николай сказал, что никакие красавицы его не интересуют, и остался дома стирать пеленки. Он был однолюб и не раз повторял, что главное для него «любимая жена, любимый дом, любимая работа» — такая у Рыбникова была формула счастья.

Семья Рыбникова-Ларионовой жила тогда в кооперативной «двушке» возле метро «Аэропорт». Их соседями и друзьями по дому были Сергей Бондарчук с Ириной Скобцевой и Георгий Юматов с Музой Крепкогорской. Ирина Константиновна Скобцева стала крестной мамой Арины. В свою очередь, когда у Бондарчуков родилась дочь Алена, Алла Дмитриевна стала ее крестной.

В начале 70-х, когда дочери подросли, Рыбников с Ларионовой купили большую квартиру в Марьиной Роще, изюминкой которой был настоящий камин.

ИРИНА КОНСТАНТИНОВНА СКОБЦЕВА: «Алла за Колей была как за каменной стеной. Я с белой завистью смотрела, как Коля устроил быт и взял на себя многие из тех обязанностей, которые в нашей семье лежали на моих плечах. Вы бы видели, как он отделал их новую квартиру! Таким мужчиной, да и вообще этой парой, невозможно было не восхищаться».

А вот что о жизни своих родителей рассказала «Биографии» Алена Николаевна Рыбникова:

— Вообще-то по паспорту я не Алена, а Елена, потому что маме в загсе сказали, что имени Алена у нас в стране почему-то нет. Но все и всегда меня называют Аленой…

— Алена Николаевна, что больше всего запомнилось вам из детства?

— Пожалуй, как у многих актерских детей, это постоянное отсутствие родителей. Они ведь никогда не отказывались от съемок или выступлений перед зрителями, срывались в дорогу  »

по первому зову. Помню, мама даже говорила: «Мне так разъезды нравятся. Я живу на колесах. А когда побуду дома неделю и не надо никуда ехать, у меня начинается депрессия». В ней энергия бурлила, она не могла оставаться без дела, без движения. Мы с Аришей по родителям, конечно, скучали, но понимали, что работа — это что-то очень важное в их жизни. Как правило, родители приезжали вечером и, если мы еще не спали, целовали нас на ночь. А утром, когда мы просыпались, их уже не было дома.

— Вас растила бабушка или нянька?

— Родная и любимая бабушка, мамина мама. Она жила с нами. Благодаря бабушке мы не чувствовали себя обделенными любовью и вниманием. А чтобы мы не забыли, как выглядят родители, бабушка повесила на стену их фотографии и, показывая на них, говорила, особенно, конечно, моей младшей сестре: «Это — мама, а это — папа».

— А когда вы узнали, что Николай Рыбников не родной отец?

— Когда мне было 18 лет, мамина приятельница сказала: «Алена, твой биологический отец — актер Иван Переверзев». Знаете, никакого шока у меня от этой новости не было. Я уже была не маленькая и видела, как искренне папа меня любит, так что неважно было, биологический он отец или нет. -То есть если бы не сказала «добрая тетя», то вы не догадались бы?

— Никогда и ни за что, ни взглядом, ни словом. Мой отец Рыбников. Единственный и настоящий. Что еще обсуждать?

— Какими родители были по характеру, можно провести какие-то параллели с их киногероями?

— Вот почему-то многим поклонникам моих родителей казалось, что отец в жизни был спокойным и уравновешенным, а мама эмоциональной и взрывной. Это неправильно, в жизни наоборот. Мама была сдержанной, эмоций своих никогда не выплескивала. Я не помню, чтобы она хоть раз позволила себе повысить голос. Всегда «семь раз отмерит», прежде чем сказать. Она вообще не знала, что такое варить борщ, запекать мясо, даже не знала, сколько стоят продукты. Всем этим с огромным удовольствием занимался отец. Он сам  все покупал и сам готовил и никогда претензий не высказывал.

Мама виртуозно водила машину. Как-то она подвозила домой Нонну Викторовну Мордюкову, а мы с сестрой на заднем сиденье возились, шумели. Так мама успевала руль держать, за дорогой смотреть, нас одергивать: «Девочки, успокойтесь» и разговор с Мордюковой поддерживать. Нонна Викторовна потом искренне восторгалась: «Надо ж, Алка и за рулем все успевает!» Мне кажется, если бы мама не состоялась в актерской профессии, то могла бы стать дизайнером. У нее к этому был талант. Помню, звонит она откуда-то с гастролей: «Посчитай, сколько у нас батарей!» Тогда только-только вошли в моду экраны на батареи. В Москве их днем с огнем было недостать, так мама купила их где-то в Чите во время гастролей и везла домой. Ей нравилось, чтобы в интерьере все выглядело идеально, вплоть до дверной ручки. Если она видела в магазине красивые выключатели, сразу же покупала и сама их устанавливала. Она была, что называется, на все руки мастер — и гвоздь могла забить, и лампочку вкрутить, и платье сочинить — расшивала блестками и бисером свои концертные наряды. И всегда повторяла, что хорошо выглядеть — часть ее профессии.

— А как насчет диет — Алла Дмитриевна худела или тогда это было не очень модно?

— Постоянно худела. У мамы была знаменитая рисовая диета, на которой сидели и многие ее подруги. Когда она худела, то не ходила ни на банкеты, ни в гости, чтобы не соблазняться. Кстати, папа тоже следил за собой, очень мало ел, боялся поправиться, особенно в последнее время. По характеру он был маминой противоположностью — вспыльчивый, часто непредсказуемый в эмоциях, но отходчивый. И невероятно домовитый, наш главный добытчик. Помню, однажды утром отец собрался и, ни слова никому не сказав, куда-то ушел. А вечером появился с новым цветным телевизором. По тем временам это была невиданная роскошь. Достать технику в Советском Союзе было практически невозможно. Даже в самые трудные и голодные времена не случалось такого, чтобы у нас в доме не было продуктов: папа всегда умудрялся доставать их буквально из-под земли.

Отец прекрасно готовил, у него на это дело рука легкая была. Он любил консервировать, солил не только огурцы-помидоры, но даже арбузы. В Марьиной Роще у него был гараж, и он специально выкопал там погреб для домашних заготовок.

Родители, такие, казалось бы, разные, жили душа в душу, и до конца своих дней отец называл маму Лапусик. Аллой — очень редко. Для нас с Ариной это было нормой, мы выросли с этим «лапусиком». И когда мы слышали порой в гостях, что муж жену называет по имени, нам это казалось странным.

Если Алла уезжала куда-то на съемки или с концертами, Николай безумно скучал и не раз срывался к ней. Бывало, вечером она звонит из Киева или Свердловска, предупреждает, что завтра прилетает таким-то рейсом, встречай в аэропорту. А он тут же вызывал такси до аэропорта, ночным рейсом летел к ней — для известного актера всегда находилось местечко в самолете -и утром встречал жену у гостиницы с цветами в руках — сюрприз.

— Алена Николаевна, а из-за чего они могли поссориться?

— Из-за новой люстры или занавесок. Бывало, по блату папа купит люстру, которая совершенно ни к чему не подходит, а маме она, естественно, не нравится. Отец обижается — он ведь старался. Слово за слово, вот уже и поругались не на шутку.

— Родители любили принимать гостей?

— Да, они славились гостеприимством, а их фирменным блюдом считались пельмени. Обычно готовилась бадья фарша и столько же теста. Из дешевого ситчика мама сшила с десяток фартуков, и все, кто приходил к нам в гости, тут же мыли руки, надевали фартуки и усаживались лепить пельмени. Родители любили накрывать стол. Новый год они обычно встречали в компании в Доме кино, а свои дни рождения старались отмечать только дома. Поэтому 13 декабря, когда родился папа, и 19 февраля, когда родилась мама, были нашими главными семейными праздниками. Дверь в эти дни почти не закрывалась, и бабушка ворчала, что у нас не квартира, а проходной двор. За столом всегда было очень весело. Для нас  » с сестрой устраивался отдельный детский стол, но мы все равно слышали, как взрослые смеются, поют под гитару и рассказывают анекдоты. Обязательно приходили Сергей Федорович Бондарчук с Ириной Константиновной Скобцевой, космонавты, хоккеисты, шахматисты. Папа был страстным шахматистом. За шахматной доской он становился невероятно азартным и все время норовил обыграть гроссмейстеров: то Ефима Геллера, то Михаила Таля, которые часто бывали у нас дома. Конечно, он им проигрывал и всерьез из-за этого расстраивался. Хотя, если честно, временами они ему поддавались. Пока мужчины играли в шахматы, женщины азартно «резались» в покер. Помню, бабушка, отправляя меня в постель, говорила: «Алена, попрощайся с гостями». Захожу я в гостиную: накурено, за накрытым столом кто-то выпивает, кто-то разговаривает, кто-то над шахматной доской склонился. Я говорю: «Спокойной ночи!» А утром бабушка меня одевает со словами: «Иди, поздоровайся с гостями». Захожу в гостиную, знакомая картина: дым коромыслом, шахматы, покер и те же самые лица.

В 1960-х слава Николая Рыбникова постепенно пошла на убыль. Свою последнюю главную роль он сыграл в комедии «Девчата», вышедшей на экраны в 1961 году. Тогде же и Алле Ларионовой перестали предлагать главные роли. Она ведь была «костюмная» актриса, героиня не советского времени, а исторических фильмов снимали все меньше. ВАДИМ МАРКОВ, друг семьи: «Однажды Алла Дмитриевна сказала мне, что уже привыкла к невниманию. Ее ведь десять лет — с 1978-го по 1988-й — не снимали, а это были ее лучшие творческие годы. Поэтому она вынуждена была участвовать в программе «Товарищ кино». Колесила по всей стране. Однажды ей пришлось отмечать свой день рождения в 40-градусный мороз у полярного круга. Тогда на пару с Тамарой Семиной Алла Дмитриевна выступала перед Нарымскими газовиками. Узнав, что у актрисы день рождения, ей на сцену внесли огромный букет тюльпанов, а кто-то из зрителей подарил большущую рыбу».

Чтобы не выпасть из профессии, Алла Дмитриевна бралась за любые роли. Оказалось, ей, красавице-героине, удаются и характерные роли, требующие немилосердного изменения внешности. Так, на съемках фильма «Дикий мед», перед тем как Ларионовой войти в кадр, режиссер зачерпывал ладонью грязь из лужи и размазывал ей по лицу. Это был фильм о войне, так что Алла Дмитриевна, игравшая фронтового корреспондента, и в грязи валялась, и по лужам по-пластунски ползала. В 1971-м Рыбников и Ларионова вместе снялись в картине «Седьмое небо», напомнившей зрителям, что актерская пара за время творческого простоя не утратила таланта и обаяния. Но новых, достойных предложений после этой ленты не последовало. По сути, эта картина стала их лебединой песней. Перестройка обернулась для них катастрофой: деньги на сберкнижке съела очередная реформа, кино снимать перестали, студии закрылись. А отправляясь на выездные концерты в компании Николая Крючкова и Всеволода Санаева, Рыбников грустно шутил: «Нафталин везут».

— Правда, что Алла Дмитриевна очень любила собак и у вас всегда жили собаки?

— Да, мама их обожала. Одно время у нас была болонка по кличке Капля. Ее маме подарили в каком-то питомнике, когда они со съемочной группой возили по стране фильм «Ко мне, Мух-тар!». Капля никого, кроме мамы, не признавала. А когда мама уезжала, то ложилась на ее халат, охраняла до возвращения. Кмаме она никого не подпускала, и не только посторонних, но и папу. Если он пытался обнять маму, Капля жутко рычала, ревновала…

А в конце 1980-х у нас жил карликовый пудель. Именно он 22 октября 1990 года почуял неладное. В тот день папа с утра сходил в баню, он всегда ходил рано утром, у него это называлось «на первый пар», потом пришел, поел, выпил немного коньячку и прилег отдохнуть. Ничто не предвещало беды, а собака беспокоилась: ходила туда-сюда, скулила, царапала дверь папиной комнаты. Когда мама пришла разбудить отца, оказалось, что он уже умер. Врачи сказали: «Инсульт».

Они прожили, как в сказке, тридцать лет и три года. Оставаться в доме, где все напоминало о муже, не было сил, и не было средств, чтобы оплачивать эту огромную жилплощадь. Поэтому в 1993 году Алла Дмитриевна разменяла квартиру с камином на две двухкомнатные. В одной — в Банном переулке — поселилась сама, другую — отдала дочерям. Алена и Арина до конца жизни опекали маму и ласково называли Мусиком. Ни одна из дочерей не пошла по стопам знаменитых родителей. Хотя, казалось бы, имея в крестных самих Бондарчуков, в кино они могли бы как минимум попробовать себя без труда. Алла Дмитриевна однажды повела Алену на прослушивание во ВГИК. Но, увидев отношение дочери к лицедейству, поняла, что не стоит настаивать, на детях природа действительно иногда отдыхает.

У Рыбникова и Ларионовой хватило любви и родительской мудрости дать дочерям возможность самостоятельно определиться в жизни. И каждая из них нашла себя вне кино. Алена работала режиссером монтажа в программе «Время» на Первом канале, а Арина, окончив полиграфический техникум, стала корректором.

— Алена Николаевна, что помогло Алле Дмитриевне жить после смерти мужа?

— Вдовство, конечно, никого не красит. Маме было невероятно трудно. Мы даже в какой-то момент испугались, что она не справится с горем. «Уснуть и не проснуться — мне бы так», — часто повторяла она, имея в виду «легкую смерть» отца. А спасла ее работа. Повезло, что Вячеслав Шалевич предложил ей роль в антрепризе, где играл с Марианной Вертинской и Людмилой Целиковской. Спектакль назывался «Коварство, деньги и любовь». Когда Целиковская не смогла ездить на гастроли, Вячеслав Анатольевич пригласил маму. Мама засомневалась, ведь она никогда в театре не играла, но Шалевич убедил, что она непременно справится, и дал ей десять дней, чтобы выучить роль. Так она выучила текст за один день и ушла в работу с головой. А ведь ей тяжело было перестроиться, да и бабушка у нас тогда больная лежала. Мама пережила папу на десять лет. Ее не стало 25 апреля 2000 года. Днем накануне она отыграла спектакль, вернулась домой, соседи видели, как она курила на балконе, потом, накрутив волосы на бигуди, мама легла спать, собираясь завтра с утра сходить в поликлинику. Но до завтра она не дожила, умерла, так же как и отец и как она и мечтала, во сне — сердце. Маму похоронили рядом с отцом на Троекуровском кладбище. А в 2004 году рядом с родителями я похоронила прах младшей сестры Ариши.

Про Арину говорили, что она «крест» Аллы Дмитриевны, так как у младшей дочери довольно рано начались проблемы с алкоголем. Ларионова безумно переживала, пыталась спасти дочь. Оттого, вероятно, и — «сердце». И все же она была счастливым человеком, о чем сама Алла Дмитриевна не раз говорила и объясняла почему: «Потому что в моей жизни было кино, и еще меня любил Коля Рыбников».