Gryada : Womens Territory

Мода — это отдельная вселенная со своими планетами, атмосферой и созвездиями. Случаются в ней и «большие взрывы» — когда мода перестает быть просто набором новых трендов, диктующих, как одеваться и на что тратить деньги. К числу таких «взрывов» принадлежит Николя Жескьер — дизайнер с исключительной способностью вызывать у людей самые искренние эмоции. Появляется предвкушение, ощущение чего-то фандиозного — прошлой осенью, например, модный мир потрясла новость о том, что после ухода Марка Джейкобса с поста креативного директора Louis Vuitton его место займет Жескьер. Показ первой коллекции для легендарного Дома состоялся 5 марта.

Официально в новую должность Жескьер вступил через год после того, как закончился его контракт с культовым 96-летним Домом Balenciaga, который именно ему обязан возрождением былой славы. Момент для перехода в Louis Vuitton он выбрал самый удачный. В последнее время модная индустрия лишилась множества наиболее самобытных своих талантов: Хельмут Ланг решил посвятить всего себя искусству; Александр Маккуин свел счеты с жизнью; Джон Гальяно оскандалился, самолично поставив крест на карьере; Мартин Марджела исполнил излюбленный фокус Гудини и исчез; Анн Демельмейстер помахала всем рукой; Жиль Сандер в третий раз ушла со сцены — новость о возвращении Жескьера модная общественность восприняла с облегчением.

Сам Жескьер хранил упорное молчание с момента выхода пресс-релиза Louis Vuitton. Лишь во время нашей встречи в январе он впервые заговорил о новом назначении, предложив своим друзьям присоединиться к беседе. Его приятельница, актриса Шарлотта Генсбур, вспоминает прошлый год, когда Жескьер ушел из Balenciaga, но официально еще не вступил в новую должность. «Казалось, он так и будет скрываться,- говорит она. Все держалось в строгом секрете. Я была потрясена его терпением. И растрогана».

 

Сейчас, когда все происходящее в мире моды, искусства, кинематографа и музыки часто сводится к одному сухому расчету, назначение Жескьера кажется очень смелым. Louis Vuitton — гигант с годовым оборотом в 9,4 млрд долларов, а Жескьер до недавнего времени оперировал бюджетами гораздо скромнее. Он пользуется славой несговорчивого перфекциониста, с фанатичным трепетом относящегося даже к самым незначительным деталям, а такие обычно отпугивают инвесторов. И тем не менее, для руководства LVMH, пригласившего на должность Жескьера, выбор был очевиден. «Мы любим рисковать»,- говорит Дельфина Арно, 38-летняя дочь главы LVMH Бернара Арно, заместитель генерального директора Louis Vuitton. Ей вторит и генеральный директор модного дома Майкл Берк. «Николя был единственным кандидатом,- рассказывает он.-Мы должны выдержать планку, заданную потрясающе смелыми работами Марка Джейкобса. Нам нужен был дизайнер уровня Николя. Открывая новую страницу в жизни марки, нельзя осторожничать».

И Дельфина Арно, и Берк говорят о духе авантюризма, свойственном марке с самого начала ее 160-летнего пути: будущий основатель компании Луи Виттон в 13 лет покинул отчий дом и в погоне за мечтой отправился в Париж. Но одно дело — использовать историю Дома в качестве рекламного хода, и другое — не словом, а делом доказать свою преданность заявленным идеалам.

Модная одиссея самого Жескьера началась, когда ему исполнилось 14. Родился Николя в 1971 году в долине Луары, краю виноделов, в городке Луден, увековеченном в романе Олдоса Хаксли 1952 года «Луденские бесы» и в безумной экранизации Кена Расселла «Дьяволы» (1971 год). Все вокруг, кроме свисающих с лозы виноградных гроздьев, было покрыто его рисунками. Учебники, окна, стены — все служило холстом. «Не я выбрал моду — мода выбрала меня»,-убежден Жескьер. Единственным «окном в мир» для юного дизайнера был старенький домашний Apple, по нынешним меркам — доисторическая рухлядь. Отец, управляющий местным гольф-клубом, помог ему составить портфолио эскизов и вместе с небольшим сопроводительным письмом выслать потенциальным работодателям. В компании Agnиs В., всегда стремившейся идти в ногу со временем, разглядели в эскизах Николя невероятную энергию и предложили ему летнюю стажировку. Спустя годы Аньес сознается, что не помнит, чем именно отличился Жескьер тем летом: слишком много юных дарований прошло через их компанию. «Но я помню его лицо,- говорит она.- Его ясный, исполненный силы взгляд. Бывают такие глаза, такой взгляд — le regard. Мне он чем-то напомнил Монтгомери Клифта».

Следующим начальником Жескьера стала Коринн Кобсон — молодой дизайнер трудился по выходным и праздникам в ее маленьком, но уже успевшем завоевать популярность ателье. В Париж он приезжал поездом, останавливался в квартирке, которую снимала для него Коринн, и все свободное время проводил в самых модных заведениях 80-х, в том числе в Le Palace и Les Bains Douches, где впервые повстречал Грейс Джонс. (Никому и в голову не приходило потребовать у мальчишки паспорт, чтобы проверить возраст: это же Париж.) А когда наступал день, он принимался создавать свою, исполненную молодой энергетики моду.

Ему не чуждо было юношеское честолюбие. «Я пообещал себе: к 18 ты будешь работать у Жан-Поля Готье. Так и получилось. Меня взяли к мастеру»,- вспоминает Жескьер. В то время ателье Готье являлось средоточием бунтарских экспериментов и эксцентричных забав.

Поработав пару лет у Готье, молодой дизайнер пустился в свободное плавание: чтобы отточить мастерство, в качестве фрилансера он разрабатывал варианты моделей для различных брендов, в том числе и для Thierry Mugler. «Родителям все это страшно не нравилось»,- признает он сейчас. Они хотели, чтобы их сын пошел по традиционному пути и получил высшее образование, но Жескьер сухой теории предпочитал увлекательную практику. Тогда он еще не знал, что удача сыграет не последнюю роль в его жизни,- а удачу нужно ловить за хвост. Первый серьезный успех пришел к Николя в 22 года, когда его приятель-обувщик Пьер Арди, автор необычных ботинок, рассказал ему об открывшейся в Balenciaga вакансии внештатного дизайнера. Друзья всячески отговаривали Николя: зачем связываться с этим бронтозавром? Но Жескьер был заинтригован. В 25 он стал креативным директором марки, и дальнейший его путь известен.

Свои ранние модели он создавал для «героинь, девушек с характером» — и это, пожалуй, самая точная характеристика его работ для Balenciaga. Одно из ключевых понятий в его работе  «гибридность». Этот термин отображает сложную творческую систему дизайнера, черпающего вдохновение в самых различных источниках — архитектуре, высоких технологиях, спорте. В семье Жескьера придавали огромное значение спорту, который и воспитал в дизайнере чувство здорового соперничества. Одну из своих фирменных вещей — приталенную куртку со стегаными плечами — он создал под впечатлением от уроков фехтования.

Теперь, когда Жескьер возвращается в мир моды в новом для себя качестве креативного директора Louis Vuitton, от него можно ожидать чего угодно. Впечатляющие коллаборации Марка Джейкобса с современными художниками — от Такаси Мураками и Ричарда Принса до Яея Кусамы — создали Дому репутацию экспериментатора. Жескьер не претендует на славу художника, но, в отличие от большинства других дизайнеров, шьющих одежду, которая должна «нравиться», он творит как истинный художник. Его одежда может удивлять нетривиальностью и новизной — к ней нужно привыкнуть. Он не боится экспериментировать с узорами, а его сочетания могут шокировать неподготовленного зрителя. Но когда модель готова, сомнений не остается: перед нами Матисс от моды. Стоит привыкнуть к новаторскому стилю Жескьера, как вдруг понимаешь, что со временем красота его вещей только раскрывается: все остальное рядом с ними меркнет. Поэтому модели Жескьера с такой охотой копируют fast-fashion-компании. Его работы всегда пользовались огромной популярностью у покупателей из-за сочетания привычного и новаторского. «В моде меня особенно привлекает ее способность отражать сегодняшний день говорит Жескьер — Я стараюсь запечатлеть свою версию настоящего. Раньше меня называли дизайнером-футуристом, но для меня будущее наступило уже сегодня».

В своих исканиях он отказывается следовать старому как мир правилу: мода должна украшать женщину. Возможно, поэтому женщины, посвятившие себя борьбе с таким взглядом на мир, признали Жескьера «своим». Художница Синди Шерман, в своем творчестве вновь и вновь поднимающая вопрос о стереотипах, которые формируют личность женщины, с большим интересом следит за коллекциями дизайнера и даже успела с ним поработать. «Он не боится рисковать, бросать вызов существующим ограничениям,- говорит она.- Николя производит впечатление независимого и даже бесстрашного человека. Не боится использовать в своих моделях нелепые детали, которые кому-то могут показаться уродливыми. Мне это нравится — так гораздо интересней». Ей вторит модель и настоящая икона стиля Стелла Теннант: «На показах Жескьера я чувствовала себя личностью, а не просто вешалкой. Мы все носим брюки, платья и юбки, поэтому, когда появляется нечто необычное, воспринимаешь это как волшебство. Например, те черные ботинки с пряжкой сбоку и безумной подошвой в металлических заклепках. Из-за них у меня постоянно возникают проблемы на контроле безопасности в аэропорту, но они все равно того стоят»,- смеется Стелла.

Жескьер — единственный дизайнер, которому за долгие годы сотрудничества удалось завоевать сердце актрисы Дженнифер Коннелли. В 2002 году на церемонии «Оскар», где ей вручили заветную статуэтку за лучшую женскую роль второго плана в фильме «Игры разума», она была в невесомом платье работы Жескьера, которое, казалось, вот-вот на ней рассыплется. «Он всегда создает архитектурные силуэты, которые, однако, не отвлекают внимания от самого человека. У него безукоризненное чувство пропорций, что бы он ни делал»,- считает Коннелли. В поклонницах Жескьера числится и легендарная французская актриса, законодательница мод Катрин Денев. «Он не пытается сделать из тебя красотку,- считает она.- Его цели гораздо глубже. Он не жаждет вашей любви и признания -он хочет, чтобы его работы запомнились».

Я поинтересовалась у Денев, которая сдружилась с Жескьером на почве садоводства, хватит ли у него сил выжить под жутким прессингом мира моды. «Я за него спокойна,- уверила она меня — Николя — очень сильный и мудрый человек. Он никогда не откажется от своих идеалов. Он — мощное дерево, а не хрупкий цветочек».

Жескьер рассказывает, чему научился за многие годы в моде. «Главное — ничего не бояться, утверждает он — В этом бизнесе постоянно приходится убеждать всех в своей правоте. С годами я понял: чтобы убедить кого-то, ты должен сам поверить в мечту».

Его слова напомнили мне удивительную историю, приключившуюся на одном из показов Жескьера времен Balenciaga. Итак, публика заняла свои места, в воздухе витало предвкушение чего-то прекрасного. И вдруг перед самым началом показа в зале раздался оглушительный треск: рухнула одна из скамеек, а вместе с ней и сидевшая на ней модная редактор. За первой скамьей треснула вторая, потом еще одна и еще -зрители один за другим посыпались на пол на глазах шокированных ассистентов. Стало не до смеха. Вмешались организаторы — они принесли свои извинения и попросили почтенную публику посмотреть показ стоя.

Уж поверьте: эти люди не из тех, кто легко согласится на такое. Но чего не сделаешь ради Жескьера. Финальный выход дизайнера они встретили овациями.

При всем ужасе ситуации Жескьер не может сдержать улыбки, говоря о том злополучном показе. «Мы даже рассматривали версию саботажа и провели собственное расследование,- вспоминает он.- Как оказалось, скамейки при обжиге попросту передержали в печи и они стали слишком хрупкими. С кем еще мог выйти такой конфуз? Только со мной!»

Но оставим драмы мира моды и перейдем к настоящему. Осенне-зимняя коллекция 2014/2015 — первая, которую Жескьер сделал для Louis Vuitton. Показ открывала Фрея Беха Эриксен в молочном платье А-силуэта и плаще из черной вощеной кожи с цветным воротом. Образ дополняли сапоги до колен на невысоком каблуке и сумочка Petite Malle — миниатюрная версия сундука Louis Vuitton. Жескьер взял курс на тихую роскошь, прагматизм и буржуазный вкус. Самое примечательное во всех этих плащах А-силуэта, замшевых юбках-трапециях, спортивных легинсах и свитерах с графичной вязкой — то, как дизайнер их преподносит. Вместо офисного костюма у него шерстяной жакет на молнии и юбка, составленная из шерсти и мятой кожи, а блузу с кружевным воротом и твидовый пиджак он сочетает с глянцевыми кожаными брюками.

В коллекции вообще много кожи — крокодиловой и телячьей, глянцевой и матовой с мятым эффектом, а некоторые вещи сложены по принципу пэчворка из разноцветных фрагментов. У Louis Vuitton собственные артизанальные мастерские по работе с кожей — и свою страсть к новаторству Николя Жескьер обратил на материалы. Поэтому вещи с налетом 60-х выглядят суперсовременно и служат лучшим тизером к следующим коллекциям.